Сделанные Арсеньевым описания уссурийских лесов имеют огромное научно-краеведческое значение, что неоднократно отмечалось исследователями. «Не будучи ни ботаником ни лесоводом, В. К. Арсеньев, — пишет о нем один из авторов, — тщательно отмечал общий характер растительности, границы распространения некоторых характерных растений и типов леса, не говоря уже о том, что им дана для многих диких местностей основа всякого изучения — рекогносцировочная карта». (Ивашкев и ч Б. А. Что сделано в области изучения лесов Дальнего Востока. «Производительные силы Дальнего Востока», вып. 3, Хабаровск-Владивосток, 1927, стр. 30). Автор указывает далее, что на основании трудов В. К. Арсеньева и особенно его дневников возможно было бы установить местонахождение многих лесных массивов и общий характер их растительности. «Сихотэ-Алинь пересечен В. К. Арсеньевым во множестве мест, и опубликование хотя бы извлечений из его путевых заметок могло бы дать немало для общегеографической характеристики лесов» (там же, стр. 31).
Автор биографического труда о В. К. Арсеньеве Н. Е. Кабанов (сам — выдающийся знаток дальневосточных лесов) отмечал уменье В. К. Арсеньева тонко разбираться в географическом распространении отдельных растений и важнейших для Приморья типов лесов (Кабанов Н. Е., стр. 53). Н. Е. Кабанов отмечает, что границы распространения многих дальневосточных древесных и кустарниковых пород были впервые установлены лишь В. К. Арсеньевым, в частности границы так называемого «амурского винограда», монгольского дуба, даурской лиственицы и др. Особенно ценным в научном отношении считает Н. Е. Кабанов установление на побережье Японского моря и в центральной части горной области Сихотэ-Алиня границ ботанико-географических областей: Маньчжурской и Охотской. «Если принять во внимание, — пишет Н. Е. Кабанов, — что он не был ни ботаником ни лесоводом, то станет совершенно ясным, что эта ботанико-географическая граница именно в этой части Приморья была, несомненно, важной и интересной в научно-практическом отношении. Добавим, что значительно позднее ряд специалистов (Крылов, Скворцов, Буш и др.) проводил эту границу разделения двух флористических областей не меридионально, а строго широтно, что является неверным» (Назв. соч., стр. 55). О принятых в настоящее время границах ботанико-географических областей Приморья см. у Ливеровского.
Сравнение густого хвойного леса с тундрой едва ли может быть признано удачным. И во всяком случае оно внушает ложные представления о характере растительности. Такое сравнение встречается в данных очерках у В. К. Арсеньева, неоднократно пользовался оп им и позже. В журнале «На рубеже» (1939, № 4) напечатан его очерк, озаглавленный «Полярная тундра Уссурийского края». Н. Е. Кабанов полагал даже, что данное заглавие принадлежит редакции, так как полярной тундры в Уссурийском крае нет, и Арсеньев такого заглавия дать не мог» (шеститомник, VI, стр. 278–279); однако, как видно из настоящих очерков, В. К. часто пользовался таким, несомненно неправильным, во почему-то казавшимся ему выразительным сравнением.
Напечатано: «Приамурье», № 668, от 17 октября 1908 г. В газете этот очерк помечен № 8; возможно, что предыдущее письмо затерялось и до редакции не дошло. Настоящий очерк, посвященный фауне Уссурийского края, так же как и предыдущий («о лесах), не имеет точного соответствия с СА. Отдельные же замечания о представителях животного мира Уссурийского края разбросаны на протяжении всей книги СА. Так, например, об изюбрях говорится в главе VI (стр. 134–135), но сводной картины, посвященной зверям и птицам Уссурийского края, в СА нет. Соболю и соболеванию Арсеньевым посвящен отдельный этюд (т. VI, стр. 153–178); первоначально очерк о соболе напечатан также в газете «Приамурье».
В «Кратком Очерке» имеется специальная глава, посвященная фауне края (стр. 117–132; т. V, стр. 34–46) и содержащая некоторые поправки к настоящим заметкам. Из них наиболее существенны: сведения о распространении тигра, определения видов медведя (гималайский и маньчжуро-уссурийский), более подробно рассказано о семействе оленей (т. V, стр. 36–41) и др.; но в ряде случаев газетный очерк является более полным, кроме того, он изобилует рядом художественных подробностей. Сведения о птицах в «Кратком очерке» совершенно отсутствуют.
Ценным дополнением к очеркам В. К. Арсеньева о животных и птицах Приморья являются соответственные страницы названного выше очерка П. П. Бордакова, — они теснейшим образом связаны с книгами В. К. Арсевьева уже и по одному тому, что ряд описаний и характеристик некоторых пород животных и птиц сделан П. П. Бордаковым на основании рассказов и наблюдений В. К. Арсеньева, — так, например, им записан рассказ Арсеньева о медведе-рыболове («Юная Россия», 1914, № 2, стр. 233).
Н. Е. Кабанов так характеризует эту сторону исследований В. К. Арсеньева: Арсеньев «сообщил массу оригинальных сведений и в области изучения фауны и в области ее практического приложения — охотоведения; данная же им характеристика животного мира уссурийской тайги не потеряла своего значения и в наши дни». «Дальнейшее изучение фауны и ее отдельных объектов на Дальнем Востоке, — продолжает автор, — пошло по пути специальных углубленных исследований, что как известно, дало и дает массу ценных теоретических и практических выводов. Однако краеведческое популярное освещение фауны Приморья, нужное для широких масс населения, вслед за Пржевальским оставлено нам только В. К. Арсеньевым». (Назв. соч., стр. 58). Краткий очерк фауны Приморья см. у Лисеровского.