Жизнь и приключение в тайге - Страница 36

В общем почти все животные держатся там, где растет кедр. Граница произрастания кедра является границей обитания многих животных и птиц .

Выше было сказано, что центральная часть хребта Сихотэ-Алинь — мертвая лесная пустыня. Здесь тишина тайги не нарушается ни ревом зверя, ни голосом гурана, ни резким криком кедрянки, нигде не видно и не слышно. Одно журчанье воды в горном ручье да шелест и свист ветра в пихтах и ельнике, однообразные и постоянные, усугубляют мертвящую тишину лесной пустыни. Удивительную тоску нагоняют эти безжизненные леса. Невольно спешишь, торопишься поскорее пройти их.

Во время плавания на лодках по реке Анюй нас поражало обилие крохалей и уток. Особенно много первых. Эти целыми выводками перелетали с места на место, с одной протоки на другую. Как раз было время линяния. Испуганные птицы не могли подняться на воздух и, несмотря на быстроту течения реки, удивительно скоро перебегали вверх по воде (даже и на порогах), так что лодки не могли догнать их даже на расстоянии ружейного выстрела. После перевала к морю, в нижнем течении Хуту, наблюдателя поражает обилие уток и разнообразие в их породах. Здесь вы видите тех же крохалей и крякву, и чирков, и чернеть и шилохвость.

Орлы (Haliaelus albicilla) держатся только в среднем и верхнем течениях реки Анюй, часто встречаются и по Гобилли; их можно видеть парящими и над хребтом Сихотэ-Алинь, и даже по горным рекам, входящим в систему Хуту и бассейна реки Тумнина. На страшную высоту подымаются эти царственные птицы, и, медленно описывая большие круги, они скоро становятся едва заметными для простого глаза. Трудно допустить, чтобы они совершили такие заоблачные полеты в поисках за кормом, трудно допустить, чтобы оттуда они могли разглядеть свою добычу. Кто знает, чем они здесь питаются, где и как находят себе пищу.

Там же, где водятся орлы, живут и вороны. Чем глубже уходишь в горы, тем чаще и чаще приходится слышать крик ворона. Ворон живет в самых глухих местах. Там, где кричит эта птица, вблизи есть какое-нибудь живое существо. Ворон зря кричать не будет. Ниже по Анюю и по Хуту крика его не слышно, и сама птица попадается очень редко.

Чем ниже спускаешься с хребта и в ту и в другую сторону, все больше и больше попадается ворон. Обыкновенно присутствие ворон на реке говорит за то, что в протоках есть много рыбы — это всегда безошибочно.

В горах, по горным ручьям, обыкновенно около смородины, черемухи, малины много рябчиков; они встречаются часто и на самом хребте Сихотэ-Алинь. Орочи утверждают, что птицу эту стрелять не следует, потому что она позволяет надеть на себя петлю, человека не боится и не улетает. Петлю привязывают к концу длинной палки, которую охотник держит в руках и, не торопясь, надевает на птицу. Сапасы очень похожи на рябчика, но крупнее его, общая окраска темнее и белые рябинки на оперении выделяются резче. У убитой птицы в зобу найдены были нами ягоды черной смородины и хвои ельника.

Горные реки, текущие с гольцов хребта Сихотэ-Алинь, кажутся совершенно безжизненными. Ниже начинают попадаться зимородки и оляпки. Изредка мелькнет синяя спинка зимородка; чуть услышишь его слабый крик, едва успеешь разглядеть его, как зимородка, красивая птица уже исчезла где-нибудь в зарослях под крутым яром. Как раз там, где пенится вода на порогах, можно на камнях увидеть бурых оляпок. Быстро перебегая с камня на камень, испуская резкий крик и делая порывистые движения своим вздернутым кверху хвостиком, этот оригинальный водяной воробей испуганно срывается с места и, пролетев шагов около сотни, падает в воду камнем и исчезает в пенящемся водовороте реки.

Ронжа- кедровка встречается только там, где много кедра. Здесь всюду в лесу слышен ее резкий, сильный и неприятный крик. Тут же можно найти и сизоворонку. Зато в области Анюя больше дятлов. Около моря есть глухари. Орочи показали, что глухарей по реке Анюй нет и что по ту сторону хребта Сихотэ-Алинь эта птица встречается чаще. То же самое подтвердили и приморские орочи, причем добавили, что по мере удаления от моря в горы, глухарей становится все меньше и меньше. Вот все птицы, какие встречаются на пути от Амура к Императорской Гавани.

Река Анюй богата рыбой. Близ устья ее рыба разнообразная: таймень, щука, сом, угорь, сазан и др. Выше только таймень, ленок и неопределенная рыбка, похожая на форель, но несколько шире и крупнее, и вместо красных пятнышек вдоль тела ее идут тонкие красные полоски. Кега идет хорошо. Гольды и орочи утверждают, что во время хода рыбы нигде не бывает так много кеты, как в Анюе.

Дальше реки Тормасунь и особенно около реки Гобилли много ленка. Интересно, что эта рыба здесь достигает довольно крупных размеров. Смеренный мной крупный экземпляр имел 21 дюйм длины и 51/2 фунтов веса.

Ход кеты нам видеть не удалось. Первую кету-зубатку после весеннего ее хода мы впервые встретили в протоках реки Хуту и то в очень ограниченном количестве. Как раз во время ее хода в реках была большая вода; орочи поймали очень много рыбы, а осеннего хода еще не было до сего времени. Опасаются голодовки. Только те орочи, что живут у моря в самом устье рек, кое-как с трудом поймали еще немного рыбы, но и этой, по их соображениям, не хватит на зиму. Если осенний ход рыбы будет так же слаб, как и весенний, — голодовка у инородцев вполне обеспечена.

Теперь перейдем снова к устью Анюя. Обилие поемных лугов и болот по обе стороны Амура, поемные леса Анюя являются причиной колоссального появления гнуса ежегодно летом. В июне, июле, августе и сентябре гнус появляется здесь в огромном количестве. По мере того как подымаешься по рекам все выше и выше в горы — гнуса становится все меньше и меньше, но тем не менее было бы ошибочно думать, что гнуса совершенно нет в хребте Сихотэ-Алинь. От него в тихую теплую солнечную погоду не избавлен будет путешественник и на высоте 1320 метров. И здесь тучи докучливых насекомых засыпают глаза, лезут в уши, забираются за воротники, в рукава и нестерпимо кусают руки. После укуса сразу остается кровоточивая ранка и появляется зуд. Необходимо закрывать уши, затылок, шею, руки, а главное необходимо запастись терпением. Сетка не спасет, потому что после первого же часа пути по тайге от сетки останутся только одни клочки. После перевала, по мере того как приходится спускаться все ниже и ниже, гнуса опять становится все больше и больше. Особенно его много по реке Хуту; такого подавляющего количества мне никогда не приходилось видеть. У людей лицо все покрылось маленькими язвами и опухло, в ушах и за ушами образовались сплошные язвы. Нет слов описать те мучения, которым мы ежедневно подвергались, едва солнце подымалось и пригревало землю и вплоть до вечера, пока не наступали полные сумерки. Только ночь приносила нам отдых и успокоение. Вот почему весь зверь уходит из тайги и держится около моря вплоть до осени.