Жизнь и приключение в тайге - Страница 95

К оглавлению

Очень надеюсь, что настоящее мое письмо не останется без Вашего ответа.

Прошу Вас принять мои сердечные пожелания всего доброго и полного здоровья для продолжения Вами своего любимого дела.

Ваш В. Арсеньев.

23. II. 1925 г. г. Хабаровск.

1) Протодьяконовская ул., л. 33, квартира Бабиковых.

2) Хабаровски» Краевой музей.

16

ст. Голошманово. Зап. Сибирь. Проездом. 20 октября 1925 г.

Дорогой Лез Яковлевич!

Хотелось мне повидать Вас и о многом посоветоваться. Прежде всего уведомляю Вас о том, что Бауэрмана я устроил к чукчам . Сейчас он в Петропавловске-на-Камчатке секретарем туземного отдела Губернского Революционного комитета, а с весны он будет на Чукотском полуострове. Там же находится и физик. Устроена и та девица, которая прибыла к нам в сентябре месяце. По прибытии в Петербург я получил Ваше любезное письмо и очень сожалел, что не застал Вас в Академии Наук. Нину Алексеевну Серк я устроил к себе в Музей на должность заведующего Этнографическим отделом. Устроил я ее по телеграфу. Она с мужем уезжает из Ленинграда около I ноября. Не отвечал я Вам на письма и телеграммы потому, что был в отъезде из Хабаровска и потому, что никак не мог выяснить, приедет ли Хороших из Иркутска или нет. Хороших — этнограф, ему раньше было обещано место в Музее; он был тоже в отлучке. Только теперь я узнал, что он остается в Иркутске и, следовательно, развязал мне руки. Извините, Лев Яковлевич, за молчание, которое было вынужденным и поставило меня в неловкое положение. По прибытии в Петербург я решил взять с собою ту девицу, о которой Вы мне писали. Получив на месте письмо о Н. А. Серк я полагал, что именно о ней Вы говорили. Оказывается, в моих письмах и телеграммах, как я впоследствии узнал, Вы говорили о другом лице — о m-lle Панек. Она теперь где-то устроилась, и на ее место я устроил по Вашей рекомендации Н. А. Серк.

Теперь о себе. Как Вы знаете, я занимаю должности: 1) директора Хабаровского краевого музея; 2) зам. председателя Дальн. краевого отдела Русск. географ, общ. и по существу веду всю работу; 3) ученого секретаря кабинета народного хозяйства (музей прикладных знаний) и 4) состою в Отделе туземного Дальн. рев. комитета. Кроме того, вынужден бывать на многочисленных заседаниях. Все должности, занимаемые мною, поглощают времени 16 часов в сутки. Работа исключительно общественно-административная, к которой я не чувствую никакой склонности и которой чрезвычайно тягощусь. Вы знаете, что в научно-литературной работе не должно быть перерывов. Кончая одну работу, чтобы не было перерыва в тот же день начинаешь другую. В это дело надо втянуться и уже не отрываться. А я вот уже два года, как ничего не пишу и потому, если я останусь на должностях общественно-административных — я совсем прекращу научно-литературную работу. Мне сейчас 53 года и пока что я сохранил энергию и здоровье. Быть может, через несколько лет я начну сдавать. Тогда меня под какой угодно пресс положите и ничего уже не выжмете. Вот эти обстоятельства принудили меня задуматься над вопросом, — оставаться ли мне в роли общественно-административного работника или уйти куда-либо, где можно было бы обрабатывать свои материалы. Должен сказать, что такие материалы я имею. Шестнадцать лет я собирал их у орочей и у «удэhе» (на древних китайских картах «удага»).

Я знаю литературу по этому вопросу и чувствую, что мои материалы являются очень интересными и оригинальными, Чувствую в себе уверенность и горю желанием взяться за перо. Думается мне, что «Страна удэ h е» будет лучшей моей работой. Но для того чтобы взяться за эту работу, мне нужно еще один раз побывать у этих инородцев и выяснить некоторые неясности своих записей. На эту поездку мне потребуется четыре-шесть месяцев работы на месте среди туземцев . Музейную работу я наладил, деньги достал (отпустили 30 000 рублей), работников выписал — словом, поставил на рельсы. Теперь общественно-административную работу может вести каждый человек, у кого в голове есть хоть какой-нибудь ум. Вот я и надумал уйти от большого дела к малому, чтобы иметь вечерами досуг для своих работ. Мне надо уехать из Хабаровска. Только отъезд меня может разгрузить от массы дел, ничего общего не имеющих с тем делом, которое у меня на руках уже 25 лет.

Я даже совсем непрочь уйти в отставку, но боюсь, что меня тотчас же запишут в разряд нетрудящихся. Как Вы уже знаете, я подал заявление к Вам в Музей о зачислении меня в научные сотрудники. Меня это устроило бы, смущает только ничтожный оклад в 40–50 рублей, тогда как а Хабаровске я получаю 150 + 30 + 20 = 200 р. Хочу я спросить Вашего совета. Одобряете ли Вы мой шаг? Заявление я подал на основании разговора с Вами летом прошлого года, тогда Вы предложили устроить меня и Музей Академии наук. Если Вы, Лев Яковлевич, одобряете переход к Вам в Музей, то я прошу поддержать мою кандидатуру, если нет и посоветуете мне оставаться в Хабаровске — я останусь и, может быть, перейду на какую-нибудь другую службу в г. Владивостоке. Боюсь только, что меня не выпустят дальневосточные власти, но я буду домогаться освобождения. Я думаю, что Вы поможете мне в моих стремлениях и намерениях попасть к своим удэhе на несколько месяцев из Петербурга. В этом, ведь, и заключается работа этнографа.

Относительно гвинейских коллекций вопрос стоит так: коллекции укупорены в ящики и ожидают отправления. По прибытии в Хабаровск, я наведу справки и, если можно, отправлю их с оплатой за провоз в Петербург; если же нельзя, я телеграфирую и попрошу выслать мне небольшую сумму денег за укупорку, подводы и перевозку по железной дороге.