Жизнь и приключение в тайге - Страница 53

Характерной особенностью Японского моря и в особенности Татарского пролива является то обстоятельство, что вода морская в массе не имеет того красивого изумрудного цвета, какой наблюдается на юге. Должно быть, это происходит потому, что здешнее небо постоянно покрыто облаками, тучами и туманом. Даже в такие дни, когда небо безоблачно, оно все-таки не бывает совершенно чистым: в воздухе содержится много паров, подымающихся и от моря и от земли в изобилии. От этих испарений атмосфера становится мутной, линия горизонта видна неясно, как бы в дыму, дальние мысы тонут во мгле (haze- Дымка, легкий туман (англ.)), складки гор и контуры их расплывчаты, неопределенны. Иногда эти испарения бывают так велики, что кажется будто где-то происходит лесной пожар и воздух наполнен дымом. В это время на солнце можно смотреть невооруженным глазом; цвет его становится желтоватым, вокруг диска замечается оранжевая «корона», даже тени, бросаемые на землю всеми предметами, принимают красноватый оттенок. Орочи говорят, что такое явление — верный признак дождя. Действительно, мгла эта каждый раз является предвестником непогоды. Коль скоро испарения эти начинают подыматься кверху, они быстро конденсируются в тучи и разряжаются или грозой, или сильными дождями .

На всем побережье Татарского пролива район реки Тумнина и Императорской Гавани является местом, где береговая линия наиболее сильно развита. Некоторые мысы (Лессепсдата и Св. Николая) далеко выдвигаются в море. Между мысами образовались более или менее значительные бухты и заливы: Труженик (по-орочски Ако-онгони), Японская (Уккэ), Фальшивая (Бязача), Императорская Гавань (Хади), Кошка (Ваия), далее следует бухта, не имеющая русского названия и именуемая орочами Суума, потом бухта Ванина (Уй), Мучка (Мочко), затем опять четыре бухты только с орочскими названиями: Онектоичи-Туггами, Джунко, Аггэ и Тумниен-Дата. Из этих заливов Императорская Гавань и Ванина наиболее глубоко вдаются в сушу и похожи на фьорды.

Здесь высоких гор с резко очерченными вершинами нет. Берега слагаются исключительно из базальтов и туфа. Последний преимущественно залегает в виде отдельного пласта в четыре метра толщиной между двумя лавовыми потоками, причем один поток является подстилающим туф, другой — кроющим его. Верхний слой лавы достигает местами мощности до 20 метров. Впрочем, утесистый мыс около селения Дата состоит из одних только туфов. Берега эти круто обрываются в море: намывная полоса прибоя отсутствует. Разрушение лавы глыбное — полиэдрическое, со слабым намеком на столбчатую отдельность . Подстилающей породой всего лавового покрова, вероятно, будет серый гранит, обнажения которого можно видеть на мысе Св. Николая.

Местами базальтовые туфы под влиянием атмосферных агентов и главным образом под влиянием всеразрушающей деятельности моря подверглись сильной метаморфизации и превратились в рыхлую глинистую массу красноватого цвета. Вода, просачивающаяся сквозь эти туфы, так сильно окрашивается, что становится похожей на разведенный сурик. Лучшие места, где можно видеть эту метаморфизацию базальтовых туфов, находятся в бухте Труженик с северной ее стороны и в середине Императорской Гавани, близ того места, где построен склад для маяка и начинается ведущая к нему колесная дорога.

XXI

На другой день мы уехали.

На дворе стояла свежая погода и довольно большое волнение.

На пути к Императорской Гавани представился прекрасный случай познакомиться с нравами «каменушек» и других нырков.

Бесчисленное множество нырков Fuligula (histrionica?), по-орочски «холока», плавало на воде и летало по воздуху. Сильное волнение с «беляками» нисколько их не смущало: напротив, они как будто нарочно шли к бурунам берегового прибоя и, видимо, ни мало не опасались быть ушибленными о камни. Они держались головой против воды и, как только сильная волна собиралась накрыть их своим пенистым гребнем, каменушки эти каждый раз с удивительной быстротой ныряли навстречу ей и выплывали на поверхность уже по другую ее сторону, отряхивались, оправлялись и снова ныряли в волны, и ни разу не промахнулись, не ошиблись в расчете, хотя внимание их и было сосредоточено на совершенно другом предмете: они опасались приближения нашей лодки. Такое занятие, казалось, не было для них утомительным. Невольно удивляешься приспособленности этих уток жить и выискивать себе корм в такой стихии, которая постоянно находится в сильном движении. Большая же часть нырков избегает моря (за исключением глубоких бухт, лагун и заливов) и предпочитает такие места, где вода находится в спокойном состоянии.

Окраска этих нырков чернобурая, вернее совсем черная. Самка несколько крупнее самца (длина птицы 45 см, ширина размаха крыльев 62 см). Европейские нырки отличаются от местных серо-стальным цветом с ржавчиной по бокам. У нашей каменушки клюв черный, а ноги красные.

Каменушки летают хорошо и подолгу могут держаться в воздухе, но тяжело подымаются от воды и долго хлопают по поверхности крыльями, волоча некоторое время зад и ноги. При полете они мало соблюдают порядок, часто сбиваются в кучу, перегоняют друг друга и летят в разных горизонтальных плоскостях. Не совершая осенью далекого пути к тропикам и весной обратно к берегам Уссурийского края, они не нуждаются потому в известном линейном строе треугольником, который значительно облегчает стойкое путешествие перелетных птиц.

Каменушки вполне оправдывают свое название. Если они не плавают, то сидят обыкновенно на прибрежных камнях парами (самец и самка) или по нескольку вместе, или же подымаются на скалы, садятся на карнизы и на выступы их, иногда очень высоко над водой. У них есть излюбленные места, где они постоянно держатся и гнездуются. В углублениях и трещинах породы они кладут свои яйца, выводят птенцов, натаскивают туда сухой травы, перьев и пуху и считают такое гнездо своим постоянным жилищем и разве только какая-нибудь особенная причина может заставить каменушку перекочевать на другое место.